|
О РУБЕНЕ САРКИСЯНЕ
– Наш сегодняшний гость – поэт, композитор, художник, генеалог, дважды лауреат Национальной премии им. Елены Мухиной и один из основателей Общероссийского фестиваля творчества лиц с ограниченными возможностями здоровья "Парафест" Рубен Саркисян, и мы решили взять у него большое интервью. Рубен, когда Вы заинтересовались творчеством?
– В детстве. Первое стихотворение я написал в 7 лет, первую песню (кстати, на свои же стихи) – в 11. Рисовать и тем более заниматься компьютерной графикой и обработкой видео я стал гораздо позже.
– Есть ли у этого выбора профессии какая-то история?
– В данном контексте ни о каком "выборе профессии" речи не шло и идти не могло. О физическом труде – из-за наличия у меня достаточно серьёзной формы детского церебрального паралича (ДЦП) – не стоило и думать, поэтому перечень сфер, где мне удалось бы реализовать себя профессионально, с самого начала формировался из умственных видов деятельности. В средних классах я плотно занимался науками о природе (физикой, химией, астрономией, физической географией, биологией) – это было результатом моего стремления приобщиться к юннатскому движению – и мечтал стать естествоиспытателем, на рубеже средних и старших классов – философом, перед окончанием школы и некоторое время после него – математиком. Стихам же и музыке, равно как и иностранным языкам, при этом всегда отводилась роль увлечений для души, присущих любому истинно интеллигентному человеку. В том, что со временем я стал (по диплому) именно филологом-германистом, что именно поэзия и музыка превратились из побочных моих занятий в главные и что естествознание, философия и математика служат мне теперь источниками тех фактов и идей, из которых я обычно "выращиваю" свои стихи, доля моего сознательного участия довольно-таки невелика.
– О чём было сочинено Ваше первое стихотворение?
– Им стало четверостишие о соловье, крайне наивное (если не сказать – глупое) и неумелое. Кстати, потому-то я и ненавижу как воспоминания, так и разговоры о большинстве своих ранних (до 1984-85) проб пера – сразу начинаю чувствовать себя таким же дураком, каким тогда был, хоть и понимаю, что это тоже не слишком умно.
– Каков Ваш самый любимый стих из всех Вами написанных?
– Любимых – и лучших – стихов у меня как минимум около 2-3 дюжин. Выделить из них какой-то один – невозможно, перечислить все – тоже (поскольку есть ещё и несколько таких стихов, которые я – в зависимости от строгости отбора – то причисляю к группе лучших, то оставляю за её пределами). Некоторые из бесспорных – стихи "На 30-летие спецшколы-интерната № 17" ("О юноша, почти своим вниманьем..."; 1991), С.Поползину ("Не грусти о потерянном рае..."; 1992-94), "Современно-исторический триптих", ч. 3 ("Жизнь – единение света и боли..."; 1993), "Памяти А.А.Ахматовой" ("Не найти на Земле покоя!.."; 1993-94), "С начала до конца мы рвёмся к свету…" (1997), Н.Зигерн-Корну ("Дни и ночи слагаются в годы…"; 1997-98), А.Шварцу ("Дети смутных времён, для наук до взросленья пропащие…"; 1998), О.Москвиной ("Я – босиком. Кругом – снега. За мною…"; 1998), А.Журавлёву ("Чем к смерти шустрей мчатся наши кибитки…"; 2001-02), Н.Никифорову ("Когда молчит пришибленная лира…"; 2002), "Опять настал он, судный час прозрения…" (2003-04), "Мне – 40. Краткость марта – позади…" (2006), "Наверно, вряд ли кто ещё живёт…" (2007), "Смолкли последние звуки оркестра…" (2008), "День потускнел и неслышно утёк во вчера…" (2011), "В третьем Риме ночном мне окраина первого снится…" (2013-14) и др.
– Вы пишете музыку с января 1978. Какое музыкальное произведение Вам сегодня ближе остальных?
– Из моих – практически всегда то, над которым я тружусь сейчас или трудился недавно, а из чужих… Для работы, требующей больше скорости, чем внимания, я в качестве стимулятора включаю ритмичную музыку моей молодости (как правило – песни из репертуара Юрия Шатунова или Вадима Казаченко), для души же – погружаюсь в свою любимую западноевропейскую классику от конца XVII в., когда творили Пёрселл и Корелли, до 3-й четверти XIX в., когда творили Лист, Вагнер, Верди и их современники. Если говорить о конкретных композиторах, то есть у меня среди них и постоянно любимые (Вивальди, Гайдн, Моцарт и Шопен, отчасти также Бах и Бетховен), и те, с творчеством которых я знакомлюсь по схеме "послушал на пробу – проникся – более-менее детально изучил – пошёл дальше, чтобы время от времени возвращаться". Среди последних – Михаэль Гайдн (брат Йозефа), Франц Ксавер Моцарт (младший сын Вольфганга Амадея), трое из 4 сыновей Баха (особенно Карл Филипп Эмануэль), Огинский, Филд, Шпор, Яневич, Мысливечек, Фридрих II Великий (да-да, король Пруссии тоже писал музыку!) и мн.др.; сейчас к ним присоединяется Франсуа Девьен – от его флейтовых и фаготовых концертов невозможно оторваться! И единственным композитором, чьи слышанные мной произведения возбудили во мне активную неприязнь, стал кошмарно пафосный и трескучий Саверио Меркаданте – друг Беллини и почти ровесник Россини и Шуберта…
– Ваши стихотворения публиковались во многих газетах…
– И не только в них! Более того, первые 2 мои широкие публикации – если, разумеется, не считать ни интернатских стенгазет, ни моего собственного еженедельного листка "Зелёный друг", выпускавшегося (в основном силами моей сестры – сам я в ту пору ещё не нашёл способа писать и рисовать ногами, а руки у меня практически не действуют и сейчас) с января 1979 по март 1981, – прошли не по бумаге, а по радиоэфиру. Оба раза это была передача "Школа юннатов", которую с 1971 по 1983 готовил для детской редакции ВР наш замечательный писатель-натуралист Анатолий Онегов; мои стихи прозвучали в её выпусках от 15 октября 1980 и 18 марта 1981.
– Помните ли Вы свои ощущения после Вашей 1-й публикации?
– Уже довольно смутно, но всё-таки помню. Словами их передать очень сложно. Я слушал "Школу юннатов" лёжа на диване, приставив радиоприёмник вплотную к правому (лучше слышащему) уху, – и голос чтеца проникал в меня чем-то невероятным...
– Что это было за стихотворение?
– "Стоит зима, и всё кругом бело...". Типичный юннатский стих, написанный 13 декабря 1979, т.е. вскоре после моего 13-летия.
– Могут ли наши читатели его увидеть?
– Нет. Зачем позориться?
– Вы не раз проводили литературно-музыкальные творческие вечера…
– Верно. Первые 2 из этих вечеров (1-й – без особого названия, 2-й – "36 и 6") прошли в ЦДРИ 7 июня 1999 и 30 мая 2003, 3-й ("Горечь Победы") – в РГДБ 24 мая 2007. Кроме того, 4 декабря 2010 в КДЦ "Молодость" (Московская обл., г. Пущино) состоялся торжественный вечер "Жизнь – единение света и боли", посвящённый Международному дню инвалидов и 10-летию InterNet-проекта "Спешите делать добро!"; я был одним из авторов его сценария, а моё творчество – единственной темой его 2-го отделения.
– Планируете ли Вы продолжить эту деятельность?
– Конечно, и не только планирую. Совсем недавно, 21 ноября 2015, в антикафе "вМесте" был организован де-юре мой персональный, а де-факто – наш с моим хорошим другом, поэтом и композитором Олегом Кричевским, совместный мини-вечер "Ночная радуга"…
– Постойте! Вечер задумывался как персональный, а получился совместным? Как это?
– Дело тут в том, что говорю я почти так же быстро, как и здоровые люди, однако чёткость моей речи оставляет желать существенно лучшего, поэтому моим собеседникам или слушателям нужно к ней привыкать. Поскольку стихи мои не из простых и в них должно быть верно понято каждое слово, то с самого начала было решено, что о себе и о своём творчестве расскажу я сам, но стихи прочтёт кто-то другой. Сперва у меня вроде бы получилось договориться со студенческим театром "НеСТ", но потом режиссёра театра срочно вызвали на гастроли, и посотрудничать нам не удалось. Я уже готов был сам и рассказывать, и декламировать – но за несколько минут до полуночи с 19 на 20 ноября ко мне в Контакт постучался Олег и предложил свою помощь. Как Вы думаете, должен был я хоть чем-то отблагодарить его или нет? Вот меня и посетила мысль разбить вечер на 2 отделения и отдать 2-е из них Олегу, тем более что править сценарий не понадобилось.
– В Вашей биографии упоминается о том, что иногда Вы рисуете…
– Самый серьёзный мой труд в этой области – 32 иллюстрации и обложка к моему же сборнику стихов "Огненная лошадь. Из недр души…" (сост. 1990 и 1996, изд. 1996). Но в традиционном смысле – карандашом, ручкой или кистью на бумаге – я, увы, не рисую уже давно. За удобство и лёгкость обработки любой (от текстовой, включая ноты, до видео-) информации, за широчайшие возможности общения и самореализации и за необходимость иметь при этом дело только с компьютерной клавиатурой, особой меткости не требующей, мне пришлось расплатиться постепенным угасанием мелкой моторики, которая и отвечает за нужную любому художнику точность и выверенность движений. Конечно, если она мне когда-нибудь очень понадобится, я за пару-тройку месяцев смогу полностью её восстановить – но в обозримом моём будущем подобная нужда не предвидится совершенно. К тому же я как один из главных членов оргкомитета "Парафеста" (подробнее о нём – ниже) обрабатываю для нашего фирменного фестивального слайд-шоу, которое потом сам же и собираю, по нескольку сот фотографий ежегодно. В процессе этого труда мне нередко приходится удалять дефекты изображения или даже дорисовывать его части, не попавшие в кадр, так что ретушёром я всё-таки работаю, причём на достаточно высоком уровне.
– Ещё одним из Ваших довольно серьёзных увлечений является генеалогия...
– А вот здесь Вы меня недооценили. О том, что генеалогия для меня – не более чем увлечение, можно было говорить лишь в первые 2-3 года моих занятий ею. Моя мама, Искра Амаяковна Агаян, приходилась классику армянской литературы и педагогики Газаросу Агаяну (1840-1911) внучатой племянницей. Представители маминого рода (прежде всего – моя 3-юродная тётя Тереза Агаян) в разное время предприняли несколько попыток собрать своё по возможности полное древо, однако достижением, как я выражаюсь, научно осязаемого результата - т.е. написанием и выпуском в свет книги "Заметки к генеалогии рода Агаянов" (2003-06, изд. 2006), благосклонно принятой и родичами, и учёными-арменоведами,– увенчалась одна лишь моя. Поэтому утверждать сейчас, что семейно-исторические штудии Вашего покорного слуги – всего лишь хобби, было бы достаточно опрометчиво. И это моё высказывание не опровергается даже тем фактом, что из-за более или менее постоянной занятости либо подготовкой к грядущему "Парафесту", либо разборкой завалов, оставшихся после уже состоявшихся фестивалей, мне пришлось почти полностью отойти от генеалогии, – я всё равно по ней скучаю и очень хотел бы в неё вернуться…
– Чем же генеалогия так Вас пленила?
– Приступив весной 1999 к созданию своего сайта (кстати, уже много лет живущего по принципу "10% сделано, 90% задумано"), я предусмотрел на нём большой автобиографический раздел под названием "Просто – жизнь…". Начальным его подразделом – в соответствии с тезисом о том, что предысторией жизни любого человека является история его родителей и предков, – как раз и должно было стать масштабное генеалогическое исследование моего собственного рода (Саркисянов) и родов моей матери (Агаянов) и как минимум обеих бабушек (Тер-Мурадовых и Ширачянов); если бы я знал всех своих прабабушек – я бы присовокупил сюда и их роды. Первый мой набросок на эту тему датирован 29 июня 2000, и примерно до 2002-03 я занимался генеалогией только ради наполнения своего сайта – а настоящий интерес пришёл потом, не сразу и как-то незаметно, зато прочно и надолго. Меня подкупило прежде всего ошеломляющее разнообразие и самих сведений, привлекаемых к процессу родоведческих изысканий, и методов их обработки. Любому генеалогу в этом смысле могли бы позавидовать лучшие сыщики мира – тут Вам и церковные книги всех основных времён и народов, и различные исторические, географические, краеведческие, статистические издания, и ежегодные памятные книжки и адрес-календари по России в целом и по отдельным губерниям, и материалы переписей населения (ревизские сказки) начиная с петровской поры, и портреты, и фотографии, и надписи на могильных памятниках, и необходимость знать и уметь очень и очень многое (читать любые шрифты и почерки, вплоть до скорописи XVI-XVII веков, собирать и анализировать по крупицам любую информацию из любых источников, опрашивать ныне здравствующих родственников и находить среди них единомышленников и помощников, атрибутировать изображения из семейных собраний, запрашивать данные из госархивов и/или самостоятельно работать в них и т.п.); разумеется, перечислил я здесь далеко не всё…
– Действительно, очень интересно! А многое ли Вам удалось узнать?
– Если ограничиться одними прямыми предками (а занимаюсь я не только ими), то по отцовской линии дело у меня дальше прадедов не пошло – папины предки перебрались из Арцаха (Карабаха) в Грузию на несколько десятилетий позже маминых. Зато по материнской линии я смог продвинуться на 2 (а по одной из веток – возможно, даже на 3) поколения глубже. Самые дальние из найденных мной предков родились около 1775 – примерно тогда же, когда Моцарт писал "Мнимую садовницу", а Гёте – "Страдания юного Вертера".
– Сюжет для фильма! Кстати, Вы ведь снимались в кинокартинах...
– Всего в 2 короткометражках. Одна – документальная, другая – художественная. Гораздо более солидный опыт я накопил на ТВ-съёмках, которых у меня в жизни было свыше 20. К сожалению, не все они имеются в моём архиве, и среди отсутствующих есть несколько весьма для меня ценных – ценнее даже, чем некоторые мои награды...
– А какая из Ваших наград Вам ближе?
– Конечно же, это – Национальная премия имени Елены Мухиной (сокращённо – Мухинская премия или Мухинка), высшая отечественная награда для лучших представителей российского и мирового инвасообщества. Она учреждена Паралимпийскими комитетами Москвы и России в 2009 и ежегодно присуждается по 15-20 номинациям, примерно поровну распределяющимся между спортом, благотворительностью и творчеством. Я удостоился её дважды – в 2010 как поэт (номинация "Слово отзовётся…") и в 2014 как общественный деятель (номинация "По зову сердца"); такого же успеха, по моим данным, добились ещё только двое.
– Именно как общественный деятель Вы участвовали в организации и осуществлении ряда проектов в сфере социокультурной реабилитации инвалидов. Расскажите о некоторых из них.
– Социокультурная реабилитация инвалидов – это процесс их включения в жизнь большого общества с помощью активного публичного раскрытия их творческого потенциала; следует отличать её от арт-терапии, которая преследует в первую очередь медицинские цели и может быть реализована не только в сугубо активной (созидающей), но и в относительно пассивной (воспринимающей) форме. Вместе с моей старинной подругой и коллегой, юристом и журналистом, председателем Пущинского городского отделения ВОИ и руководителем социального центра "Единство" Марией Селиховой, также имеющей крайне серьёзную форму ДЦП и также носящей ныне звание дважды лауреата Мухинской премии, мы зимой 2010-11 написали сценарии 3 праздничных вечеров, в которых принимали участие и здоровые артисты, и инвалиды. А уже 13 марта 2011 Маше пришла в голову мысль о фестивале, и первым человеком, с которым она её обсудила, стал я. Первоначально мы задумывали провести это торжество в Пущине, но на следующий день Машу, которую примерно за 3 месяца до описываемых событий пригласили поработать в оргкомитете 1-й Международной специализированной выставки "Reha Moscow International" (начиная с 2012 она носит русское название "Реабилитация. Доступная среда"), посетила идея сделать наш фестиваль культурной программой выставки. 16-17 марта мы практически независимо друг от друга придумали нашему новому детищу одно и то же название "Парафест" – и понеслось! Даже видавший виды Владимир Пругло, президент Паралимпийского комитета Москвы и главный куратор выставки, и тот обалдел от нашей прыти, тем более что годом раньше нечто подобное хотел, но почему-то не смог сделать он сам – а тут, подумать только, 2 тяжёлых инвалида решили учредить общероссийский фестиваль творчества своих коллег и, всего за 2 месяца преодолев все трудности, успешно его провели!..
С тех пор каждую весну, не пропустив ещё ни одного года, мы с Машей и с небольшой командой помощников, сплотившейся вокруг нас, готовим очередной "Парафест" в рамках очередной выставки "Реабилитация. Доступная среда". За эти годы в 6 постоянных – "Вокал", "Музыкальное творчество" (подразделяемое на инструментальное исполнительство и композицию), "Хореография", "Литературное творчество", "Изобразительное искусство" и "Декоративно-прикладное искусство" – и примерно в 10 временных (то появлявшихся, то исчезавших) номинациях мы так или иначе открыли и показали миру несколько сот талантов. У нас нет ограничений ни по возрасту, ни по характеру заболеваний участников: самым юным парафестовцам – по 6 лет, самым пожилым – почти по 90 (однажды пришла даже заявка от 98-летнего ветерана ВОВ, но мы с большим сожалением её отклонили, т.к. заявитель не приложил к ней ничего из своего творчества; потом я выяснил, что он – хороший поэт и художник), а для людей с расстройствами психики "Парафест" – вообще единственное мероприятие подобного масштаба, где они могут себя проявить (правда, у них есть свой специализированный фестиваль "Нить Ариадны", но он, в отличие от "Парафеста", проходит раз в 2 года). Естественно, в такой обстановке и с нашими молодыми и харизматичными ведущими концертов – Иваном Баркаром, Евгением Ляпиным и Галиной Родителевой – все чувствуют себя почти как дома.
По обе стороны от площадки для выступлений музыкантов и чтецов всегда стоят большие плазменные панели, на которых в течение всех фестивальных дней постоянно показывается электронная выставка работ, присылаемых нам по номинациям "Изобразительное искусство", "Декоративно-прикладное искусство" и "Фотоискусство", – то самое слайд-шоу, над созданием которого я в рамках сложившегося разделения обязанностей и тружусь (Маша больше занимается общей организацией фестиваля и составлением его концертной программы). Столь необычный выставочный формат, имея единственный очевидный недостаток (а именно – невозможность рассмотреть экспонат с точки зрения, отличной от выбранной фотографом), вместе с тем позволяет авторам не возить сами работы за тридевять земель в Москву (например, из Моздока или Челябинска) и совершенно не беспокоиться за их сохранность.
Ещё одно весьма характерное качество "Парафестов" – наличие неброской, но постоянной и очень крепкой взаимной поддержки участников наших фестивалей и приглашаемых на них здоровых артистов (преимущественно это – служители эстрады, но не только они). В разные годы у нас выступали Артём Амаро, Ольга Балашова-Леман, Этери Бериашвили, Лена Гранд, Фаррух Закиров, Александр Киреев, Виталий Кись, Ольга Кормухина, Владимир Лёвкин, Борис Осокин, Ирина Сурина, Верико Тухашвили, Илья Щербаков, Ольга Янковская и мн.др. прекрасные певцы и замечательные люди…
– Потрясающе! А что сами парафестовцы?
– О! Это совершенно особая песня! Уверяю Вас – всё происходящее на фестивальной сцене и вокруг неё надо видеть и слышать собственными глазами и ушами, не довольствуясь моим бледным пересказом! Живописная техника, близкая к пуантилизму, и сочная красочность картин Олега Попова, свет и оптимизм литературно-музыкальных композиций поэтического дуэта "2 Татьяны", воздушная нежность вологодских кружев Нины Гавриковой и первозданная душевность её стихов, головокружительная глубина резьбы по дереву от Бориса Федоезжина, удивительно осмысленные и мудрые инклюзивные танцевальные номера детского проекта "Преодолей-ка", сдержанно-благородная вокальная манера Павла Григорьева, палящий африканский зной работ Евгении Соколовой, потрясающий универсализм поэтессы, танцовщицы на коляске, художницы, мастерицы декоративно-прикладного искусства и к тому же ещё и тонкой красавицы Надежды Штрекер, аромат старых эстрадных песен, воскресающий в голосе Михаила Причинина, пушистый уют шерстяных ландшафтов Анны Бабановой, обыкновенные тарелки с необыкновенными росписями Натальи Базовкиной, отточенный, филигранный профессионализм представителей РООИ "Клуб спортивных танцев на колясках "Дуэт"", поражающие разнообразием техник и материалов картины Елены Проценко и бижутерия Татьяны Матвеевой, "Вальс Победы" в пленительном танце Ольги Гафуровой и Александра Карсонова, неудержимая соул- и джаз-энергия Ивана Баркара, оригинально задуманные и мастерски исполненные куклы Галины Бор и Ольги Елисеевой, суховатая точность и предельно детальная проработанность морских пейзажей Алексея Боровинского, сундучки и шкатулки с роскошнейшими украшениями, восставшие из сопутствующих материалов по волшебству рук Юрия Афанасьева… Как можно пройти мимо всего этого (а я перечислил только самое запомнившееся!) – и всё равно остаться равнодушным? Не понимаю!..
– Вот и мне это тоже непонятно. Настоящее искусство всегда берёт человека за душу… А что необходимо для творчества именно Вам?
– Если Вы ждёте в моём ответе нечто о вдохновении – напрасно. Оно нужно тем, кто творит как медиум (хрестоматийный пример – импровизатор из "Египетских ночей" Пушкина), я же почти всегда творю как изобретатель. Стало быть, мне нужно прежде всего хорошее самочувствие и душевный покой. Увы, в последнее время они радуют меня достаточно редко, но когда это случается – я могу расслабиться и, неспешно размышляя о чём-либо, поймать какую-то (отчасти парадоксальную) мысль и сформулировать её в виде словесного афоризма или мелодической фразы. Дальнейшее – дело чистой техники. Если мне удаётся построить систему образов и аргументов, дополняющую исходный афоризм до законченного рассуждения (для стихотворения), или последовательность преобразований аккомпанемента (для песни или некой части более сложного музыкального произведения) и если я в процессе окончательного преобразования этих идей в слова или ноты не устаю, а получаю удовольствие и уже из него черпаю придумки и фишки более локального свойства – то всё складывается отлично.
– С кем Вам хотелось бы поработать над своими песнями?
– Активно внедряться в шоу-бизнес я начал меньше 5 месяцев назад. Подавляющее большинство тех артистов, чьи имена мне знакомы, в ближайшие 2-3 года вряд ли снизойдёт до работы со мной – а имена тех их коллег, кого я заинтересовал бы уже сейчас, в том же подавляющем большинстве незнакомы мне самому. Поэтому на Ваш вопрос я отвечу не списком персон, а общей характеристикой тех артистов, с которыми мне было бы приятно и дружить, и сотрудничать. Это должны быть люди молодые, симпатичные, коммуникабельные, с очень хорошей общегуманитарной (а лучше – ещё и с неплохой естественнонаучной) подготовкой и крепкой академической музыкальной базой, умеющие добираться до самой сути и текста, и мелодии, талантливые, работоспособные и целеустремлённые.
– В своём интервью, опубликованном в газете "За Калужской заставой" № 16 (50) от 23-29 апреля 1998, Вы признались, что Вас привлекают представители силовых видов спорта. Почему именно они?
– Потому что как раз у них в избытке есть то, чем судьба в значительной мере меня обделила, – физическая сила и здоровье. Кроме того, я очень ценю ту доброту души и надёжность, которая часто присуща именно сильным людям, – и хотел бы (по принципу "крайности сходятся") подружиться с некоторыми из них, как бы наивно это ни звучало.
– И последний вопрос: какие творческие цели Вы поставили перед собой на 2016?
– Главные мои ближайшие цели – успешно потрудиться над "Парафестом-2016" (весной; точные даты проведения фестиваля, вероятно, станут известны 6-7 февраля) и выпустить аудиодиск со своими песнями (осенью, к собственному 50-летию). А дополнительные – провести ещё несколько вечеров (если, конечно, такие возможности появятся).
– Рубен, сердечно благодарю Вас за беседу!
– Буду рад, если она привлечёт внимание многих. Успехов и процветания Вашему журналу!..
FRM
|
